Фрэнк Ллойд Райт проектировал всё в своей голове, используя чертежи только для того, чтобы подтвердить то, что он уже полностью представил. Поэтому он особо не обеспокоился тем, что в один сентябрьский день 1935 года узнал, что его клиент Эдгар Дж. Кауфман собирался через несколько часов прибыть в его студию «Талиесин», чтобы увидеть давно обещанный проект «Дома над водопадом».
Никаких чертежей и не существовало. Райт уселся за кульман и без колебаний начертил общий план, а также вертикальную и горизонтальную проекции, полностью готовые. Когда прибыл Кауфман и увидел проект, он был ошеломлён. С этого дня – несмотря на ужасные трудности в техническом плане, яростные споры и огромные траты – Кауфман оставался вдохновлённым этим проектом. «Дом над водопадом» вдохновлял его всю оставшуюся жизнь.
Кауфман и его жена обычно проводили выходные в живописном месте рядом с водопадом на Медвежьем ручье, в лесах к западу от Пенсильвании. Когда они попросили Райта спроектировать замену их маленькому сборному домику, он предложил создать дом, опирающийся на все те камни, с которых они рыбачили и на которых отдыхали во время купания. Сначала эта идея показалась им обречённой на провал; дом несомненно разрушит свой собственный смысл существования.
Но Райт был уверен в том, что он усовершенствует природу. Его уверенность основывалась на принципе консоли, и на материале, которого он когда-то остерегался: железобетоне. Предполагалось построить большой и просторный дом, но выходить он должен был не на речной берег, а прямо в воздух над водопадом. В структурном виде, террасы дома должны были напоминать листья рододендрона, нависавшие над рекой, либо удивительный, но в то же время естественный вид гриба-трутовика. Удерживаться они должны были так же естественным продолжением речного берега в форме стен и столбов из добытого тут же камня.
Эти замыслы были победоносно воплощены. Ничуть не разрушая красоту этого места, дом является воплощением гармонии человека и природы.
В иной обстановке огромные террасы могли бы показаться агрессивными и хвастливыми; здесь же они выглядят естественно и неизбежно, как будто это способ строительства какого-то неизвестного племени. Помещения в доме достаточно традиционны: большое единое жилое пространство и четыре просторных спальни. Но комнаты имеют второстепенное значение по сравнению со сложным многослойным организмом бетонных террас и камней, удерживающих их.
Иногда комнаты вырезаны в камнях, иногда они представляют собой участки террасы, огороженные стеклянными стенами в стальных каркасах. Элементы здания затейливы, но без особых «наворотов», поскольку они соответствуют общему замыслу: лестничный пролёт спускается из проёма в полу гостиной и парит непосредственно над поверхностью ручья; три ствола деревьев прорастают прямо в полу западной террасы; несрезанный валун выступает из выложенного камнями пола подобно скале, на которой был заложен дом. Этот последний штрих был предложен самим Кауфманом и тотчас же всецело одобрен архитектором.
Но за то, чтобы жить в таком архитектурном шедевре, приходится дорого платить, как в психологическом, так и в материальном смысле. На протяжении многих лет после завершения строительства дома Кауфман с беспокойством следил за тем, как конструкция трещала и проседала.
Для осмотра здания регулярно приглашались инженеры, которые так же регулярно советовали подпереть консоли стойками. Конечно же, это разрушило бы весь замысел. Кауфман не сдался, и дом сохранился почти что в том виде, в каком и был создан, охраняемый теперь Обществом охраны природы Западной Пенсильвании.
