Существуют некоторые сомнения в том, является ли Дом VI на самом деле жилым зданием. Он представляет собой кульминационный момент первого творческого периода в карьере Питера Айзенмана, разрабатывавшего тогда исключительно концептуальную архитектуру.
Его ранние постройки состояли из того, что он называл «формальными универсалиями», лишёнными смысла и не имевшими ничего общего с такими традиционными понятиями, как функция и контекст, но, по существу, представлявшими собой нечто архитектурное. Согласно Айзенману, Дом VI — не просто объект, появившийся в результате процесса. Скорее, это запись процесса. Этот процесс – что-то вроде игры, в которой комбинация формальных универсалий трансформируется и усложняется рядом действий, управляемых неписанными правилами. Прямоугольные плоскости, кубические пустоты и линейные элементы (не говорите «стены», «комнаты» и «колонны») сдвигаются, делятся, дублируются, изымаются, вращаются и удлиняются постепенно, пока архитектор не решит, что этот процесс зашёл достаточно далеко – на каком этапе возникшая структура может называться домом.
И кому-то приходится жить в нём – в этом случае, ньюйоркцам Сюзанне и Дику Франкам, искусствоведу и фотографу, заказавшим проект летнего домика. Их опыт описан в увлекательной и местами весёлой книге Сюзанны Франк «Дом VI Питера Айзенмана: отклик клиента», опубликованной в 1994 году.
Получив первые чертежи проекта, Франки, в целом, остались довольны художественной направленностью Айзенмана. Они с готовностью и даже с радостью приняли фокусную точку дома, являвшую собой соединение двух лестниц. Одна из них, предполагаемого зелёного цвета, была обычным лестничным пролётом, ведущим на второй этаж самым обыкновенным образом. Другая, под прямым углом к первой, и красного цвета, простиралась от второго этажа к крыше, но не могла использоваться, так как была перевёрнута.
Не так порадовал Франков тот факт, что проект Айзенмана предусматривал лишь одну небольшую спальню, а вот жилое пространство на первом этаже предполагалось двухсветным. Это показалось им бесполезным. Двухсветную гостиную пришлось убрать. Айзенман согласился очень неохотно, но компенсировал свою потерю, удалив секции пола рядом с лестницами для создания зрительных связей между двумя уровнями. Более спорным стало его предложение разделить новую спальню над гостиной щелью посередине. Удивительно, но Франки согласились, поменяв свою двуспальную кровать на две односпальные для сохранения смысловой чистоты проекта. Подобным же образом, несмотря на их пожелания создать пространство для обеденного стола на шестерых, им пришлось смириться с присутствием «незваной» колонны, которая стала, фактически, лишним гостем за столом.
Обычные практические аспекты также в некоторой степени отрицались при строительстве дома. Основная конструкция представляет собой стандартный американский деревянный каркас, обшитый фанерой и оштукатуренный, но детальный проект Айзенмана был чересчур оптимистичным, и строители оказались не готовыми к сложности соединений. В результате штукатурка потрескалась, крыша стала протекать, а дерево – гнить. Франков обвинили в культурном вандализме, когда они произвели некоторые видимые временные работы, чтобы сохранить внутреннюю обстановку сухой. Тем не менее, несмотря на все судебные разбирательства, которые им пришлось пережить, Франки оставались верными дому и продолжали пользоваться его особыми качествами: тёплым дневным светом, исходящим из окон, прозрачной кровли и полупрозрачных панелей «Kalwall», захватывающими внутренними видами и в высшей степени элегантной внешней формой.
