Он пишет прозу, как стихи, примеряя слова и фразы к возможностям своего голоса и дыхания. Но при этом старательно прячет себя за вымышленными персонажами, которые рассказывают то о путешествии дилетантов, то о свидании с Бонапартом. А поскольку рассказчик – порождение свободной фантазии автора, то он и волен выбирать такие средства, жанр и род повествования, какие ему заблагорассудится.
Генерал-майор в отставке Опочнич (Свидание с Бонапартом) в заметках из собственной жизни… вдруг начинает говорить стихами. И это – не причуда автора романа, здесь есть убедительность художественной логики развития характера. Бывший генерал, как говорили в старину, снедаем любовью к Отечеству и одновременно к Варваре Волковой, он критически переосмысляет свои военные заслуги, начинает видеть в крепостных – людей, себе подобных; в его душе происходит своеобразный процесс очеловечивания. Вот почему протокольная сухость заметок, поначалу напоминающая военные донесения, смягчается философскими размышлениями, восторженными рифмованными строчками, и возникает редкостный в нашей литературе гармонический сплав поэзии и прозы: …Сбылись пророчества моей души, когда с тобой в тиши заснеженной глуши, мы были рядом. Твой тачос мне казался сладким ядом. И думал я: жизнь коротка – спеши… Тут вся моя долгая сорокапятилетняя жизнь пронеслась передо мною. Я понял, что судьба выкинула счастливую карту. Книги посверкивали корешками. Свечи стремительно таяли.
Развитие морфологической структуры каждого вида происходит также за счет признания жанров, относимых ранее к несерьезным (в литературе и кино – фантастика и детектив, мелодрама и приключенческий фильм, в театре – театр одного актера, театр миниатюр, театр марионеток, в музыке – джаз и рок-музыка).
