Вытеснение ар-деко более прогрессивным подходом к дизайну было неизбежно. Однако дизайнеры, имевшие к нему отношение, охотно использовали механизацию в помощь тонкой ручной работе.
Дизайнер Жак Эмиль Рульманн, ведущая фигура движения ар-деко, говорил, что не следует делать руками то, что может сделать машина. Однако, несмотря на использование механизации, большинство высококачественной мебели ар-деко, изготавливаемой в парижских мастерских, требовало хотя бы частичного личного участия талантливых мастеров.
Хотя стиль ар-деко распространился в первой половине 1920-х, сам термин «ар-деко» возник несколько позже и обязан своим происхождением знаменитой Exposition internationale des arts décoratifs et industriels modernes (Международной выставке современных декоративных и промышленных искусств), организованной в Париже в 1925 г.
На этой очень хорошо принятой и влиятельной выставке были представлены интерьеры ар-деко и несколько более прогрессивных модернистских схем оформления жилища. Самыми значительными инсталляциями можно считать интерьеры Жака Эмиля Рульманна для «Павильона коллекционера» архитектора Пьера Пату и павильон журнала L’Esprit Nouveau (фр. « Новый дух») уроженца Швейцарии архитектора Шарля Эдуарда Жаннерери, больше известного как Ле Корбюзье.
«Дом коллекционера» Рульманна стал ярким выражением любви ар-деко к богатству и обильной декоративности. В инсталляции, состоящей из гостиной, столовой и снальни, мастерски использованы произведения почти четырех десятков художников и мастеров, которые под творческим руководством Рульманна трудились над созданием гармоничного дизайна интерьеров.
Демонстрируя бесстыжий дух декадентской роскоши изобретательно, но вместе с тем уважительно по отношению к французским декоративным традициям, театрализованное жилье Рульманна сознательно противопоставлялось модернизму, который в середине 1920-х гг, уже начал завоевывать свое место в дизайне.
По контрасту с пышным стилем ар-деко работы Рульманна павильон L’Esprit Nouveau Ле Корбюзье оказался исключительно сдержанным, демонстрирующим стильный утилитаризм. Просторное, со скромной функциональной мебелью, включая гнутые стулья Thonet массового производства, это авангардистское помещение отражало приверженность модернизма к здоровому образу жизни и гигиене, а также неумолимое наступление современной индустриальной эры.
К изумлению организационного комитета выставки, павильон вызывающе отрицал традиционные декоративные искусства. Корбюзье пытался продемонстрировать, что «область архитектуры охватывает все детали обстановки жилою помещения, сам дом, улицу и мир, в котором они существуют».
Хорошо известно презрение, которое питал Корбюзье к традиционному декоративному искусству. Главным его намерением было показать, что стандартное промышленное производство неизбежно ведет к появлению чистых форм, и эта чистота форм имеет свою неотъемлемую ценность.
Павильон L’Esprit Nouveau был, по существу, квартирой-ячейкой для современной жизни. Обстановка его интерьеров служила скорее оборудованием, чем традиционной мебелью. Пространство отражало убежденность Корбюзье в том, что «дом – это машина дня жилья», и означало поворотный пункт в эволюции модернизма. Оно демонстрировало, что «научный» подход к дизайну, принятый в Баухаусе в Дессау, может быть применен для создания изящных, четко очерченных, минималистских модернистских интерьеров.
Безусловно, работа Корбюзье выражала, как он говорил, «эстетику инженера» (esthétique de l’ingénieur). В одноименной статье 1921 г., опубликованной в L’Esprit Nouveau, он призывал «обратить внимание на советы американских инженеров, но опасаться американских архитекторов». Модернистская эстетика павильона L’Esprit Nouveau захватывала воображение множества посетителей выставки, в том числе датского архитектора Арне Якобсена, и стала толчком для создания того, что станет известно как «интернациональный стиль».
Павильон Корбюзье по сравнению с другими экспонатами выставки 1925 г. был чрезвычайно прогрессивным. Неудивительно, что он вызвал такое возбуждение. Однако Гран-при выставки был удостоен другой, менее известный экспонат, вызвавший противоречивые мнения. Это павильон СССР архитектора-конструктивиста Константина Мельникова. Зрительно выдающееся ромбовидное в плане здание динамично рассекали две лестницы, разделяя конструкцию на два острых треугольника.
Это был очевидный ответ буржуазной роскоши, которая в изобилии демонстрировалась в большинстве окружающих павильонов. Если эти выставочные сооружения источали капиталистическое богатство своими театрализованными помещениями, уставленными прекрасными, изящно выполненными дорогими изделиями, то советский павильон стал образцом революционной архитектурной пропаганды.
Несмотря на бескомпромиссную модернистскую форму, Мельников построил здание из дерева, а не из стали. Возможно, потому, что его более дешевый, а следовательно, более пролетарский материал. Павильон Мельникова был удостоен Гран-при, но павильону Ле Корбюзье суждено было оказать большее влияние как катализатору повсеместного признания модернизма, по крайней мере среди дизайнеров и архитекторов.