Структурализм в архитектуре

Архитектура и язык схожи по той причине, что они являются знаковыми системами. Наука о знаковых системах, или, скорее, концепция о том, что почти все аспекты человеческой культуры могут быть рассмотрены с точки зрения знаковых систем, называется «семиотикой» и тесно связана с областью лингвистической философии под названием «структурализм». И здесь, в качестве параллели следует отметить, что стиль с таким же названием присутствует и в архитектуре.

Между понятием и смыслом

Для того чтобы понять, как работают знаковые системы, нам придётся прибегнуть к небольшому языковедческому жаргону, в частности, к различиям между речью (parole) и языком (langue). Эти слова имеют французское происхождение, так как впервые эту концепцию сформулировал швейцарский лингвист начала двадцатого века Фердинанд де Соссюр. Под речью подразумеваются индивидуальные высказывания, устные или письменные, такие как предложения.

Понятие «язык» относится ко всему составу языка, существующему в любое время и позволяющему выбирать из него слова для индивидуальных высказываний. Мы можем изобразить это в виде диаграммы или графика, где речь будет представлена горизонтальной осью – слева направо, как письменное предложение – а язык будет представлен вертикальной осью – при этом доступные для выбора слова будут располагаться в виде столбцов под уже выбранными словами.

Существует множество вариантов этой идеи, и многие языковеды используют иные понятия вместо понятий «речь» и «язык». Некоторые из них называют оси графика «диахроническими» и «синхроническими», подразумевая процессы, проходящие последовательно во времени или одновременно. Другие подчёркивают различие между «синтаксической» природой горизонтальной оси, регулируемой грамматическими правилами языка, и «семантической», или смыслообразующей природой вертикальной оси. «Послание/код», «исторический/структурный», «осознанный/ неосознанный», «индивидуальный/коллективный», «метонимический/метафорический», «синтагматический/ассоциативный» и то, что мы уже вкратце рассмотрели ранее «денотация/коннотация»: всё это различные варианты концепции «речь/язык». Различия, наблюдаемые в музыке между мелодией и гармонией, могут быть ещё одним вариантом, но в этом случае параллель не будет точной.

Очень важно понять, что формирование речи — это не просто вопрос выбора нужных слов для описания предметов, как в тех случаях, когда отношения между словами и предметами являются фиксированными и статичными. Механизм речь/язык более сложен. Он не просто содержит или формирует значение, он создаёт смысл. В большинстве случаев отношения слова и вещи полностью произвольные. Звукоподражательные слова типа «жужжать» или «бурчать», на самом деле звучащие так, как обозначаемые ими звуки, вероятнее всего, являются исключениями, поскольку обычные слова типа «дом» или «станция» означают только то, что означают, поскольку за долгий период времени человечество в большинстве своем пришло к молчаливому согласию по этому поводу. Таким образом, значение слов обусловлено традицией, а не каким бы то ни было сходством между словом и вещью.

Значение также достаточно неустойчиво и изменчиво. Одно и то же слово может обозначать совершенно разные вещи. Например, слово «дом» может означать жилище, но также и династию или астрологический термин. Значение меняется в соответствии с контекстом, но контекст — это нечто большее, чем предложение или речь, в которой встречается слово. Те длинные списки возможных слов языка, из которых было выбрано одно слово, также являются своего рода контекстом. Именно присутствие в голове слушателя других возможных вариантов слов и формирует значение слышимого слова. Значение слова формируется благодаря его отличию от всех прочих слов. Иными словами, значение не положительно, а отрицательно. Слово определяется всеми теми вещами, которые оно не означает.

И, конечно же, во многих случаях мы умышленно используем «не то» слово, но ожидаем, что нас поймут. В действительности, способность слушателя понимать может быть сильнее и глубже, когда используется неверное слово. Это называется «метафорой». Когда Лоренцо из «Венецианского купца» произносит: «Как сладко спит лунный свет на том холме!», он не имеет в виду то, что лунный свет действительно сладкий или на самом деле спит или мог бы когда-либо в действительности выполнять эти действия, и в то же время значение фразы совершенно ясно.

Выбранные Шекспиром слова «сладко» и «спит» вместо, допустим, «хорошо» и «светит», наполняют предложение глубокомысленным значением. Такая поэзия и создаётся отчасти благодаря неожиданности. Чем меньше мы ожидаем услышать слово или фразу, тем большее значение оно заключает в себе. Устаревшие надоевшие клише вроде «вставать с петухами» или «было сделано всё возможное» сформировались в поэзии, но теперь уже неинтересны нам, так как мы ожидаем их услышать. С другой стороны, совершенно неожиданная фраза, обычное условное значение которой растягивается до предела, может произвести поразительный эффект. Она может, например, заставить слушателя громко смеяться.:)