Одним из наиболее распространённых на Западе убеждений является то, что высшая реальность заключена в разуме или идеях. В западной философии и, безусловно, в архитектуре это выразилось в попытке представить вещи в идеальной форме, скорее, такими, какими они должны быть, а не такими, какие они есть на самом деле.
Формы, свободные от несовершенства
В книге «К архитектуре», вышедшей в 1923 году, Ле Корбюзье утверждал, что, следуя «Эстетике инженера», архитектор мог достичь «платонического великолепия», находящего отклик в каждом. Эта универсальная эстетика «века машин» была навеяна «законом экономии» и управлялась «математическим расчётом».
Этот «идеалистический» взгляд берёт своё начало у Платона, и его толкование продолжает волновать умы философов. Основное воздействие на архитектуру, тем не менее, описать проще. Утверждая, что все объекты в материальном мире являются несовершенными отражениями их идеальных вариантов, существующих в мире идей, Платон дал начало традиции изображения идеальной формы. Эта философия породила мечты об Утопии и определила классицистский взгляд на архитектуру, о чём лучше всех сказал сэр Кристофер Рен (1632-1723):
Есть два понятия красоты – красота естественная и традиционная. Естественная происходит из геометрии, заключающейся в единообразии, то есть в соразмерности и пропорции. Традиционная красота порождается привычкой, так как хорошее знание вызывает любовь к вещам, некрасивым самим по себе. В этом заключается огромная вероятность совершения ошибок, но подлинной всегда остаётся естественная или геометрическая красота. Геометрические фигуры изначально красивее несимметричных: квадрат и круг – самые красивые, за ними следуют параллелограмм и овал. Для прямых линий характерны только два красивых положения – перпендикулярное и горизонтальное; это идёт от Природы и, следовательно, необходимости, когда ничто не может быть прочнее колонны.
Это отношение пронизывало рассуждения о форме, пропорции и симметрии в ранних трактатах Альберти и Палладио и получило новую жизнь в неоклассической теории и практике под влиянием искусствоведа Иоганна Иоахима Винкельмана (1717-68).
Признавая «благородную простоту и тихое великолепие» греческой скульптуры, Винкельман отрицал чувственную природу искусства и проповедовал идеализированную невыразительную красоту, в основе которой была «чистая» форма, свободная от таких «второстепенных» свойств, как цвет, рисунок и фактура – подобно тому, как Ле Корбюзье позднее отстаивал «Закон Ripolin» (французские белила) как средство обнажения формальных качеств архитектуры, взывающих к разуму, а не просто ублажающих чувства.
В эссе «Математика идеальной виллы», опубликованном в 1947 году и оказавшем большое влияние, Колин Роу сравнивал ранние работы Ле Корбюзье с работами Палладио. В его зданиях, в противоположность его полемически упрощённым теориям, мы наблюдаем непрерывный диалог между тем, что можно назвать «идеальной» системой ордеров – например, сетку колонн – и специфическими требованиями программы, площадки или конструкции. Аналогичным образом, отражая собственное образование в области изящных искусств с акцентом на общем замысле, проекты Луиса Кана начинались с идеализированной Формы (с заглавной буквы), испытываемой и осуществляемой с помощью такой дисциплины, как Конструирование.
